ПТИЦА "ТРОЙКА"
или
ЗАБЕГ ПО ТЯНЬ-ШАНЮ
Действующие лица
БАРА-САГИБА - (ласков. от БАРА-САГИБ) см. Бара-Сагиб
БАРА-САГИБ - (шерпск. "Белый Господин") так шерпы называли
руководителя экспедиции. Остальных альпинистов они
называли сагибами. У нас, соответственно
Бара-Сагибом был Шура (Маликбаев).
Примечание: термин не наш - новосибирцев
ДЕНИС - homo sapiens (больше сведений нет)
ЗАМ - (сокр. от Замятин) это тоже Шура (врач, как ни
странно)
ТАНЮХА - homo zavhozis
АНТОН - человек, сдерживающий Дениса в связке и не
позволявший ему сильно бушевать на дежурстве
(благодаря ему мы и выжили, когда дежурил Денис)
ВОВА - слабое подобие реммастера
ЛЕХА - рекламный агент "CAMEL", по ошибке поехавший с
нами, а не в Санкт-Петербург
Я - ну, я это я.
Глава 1
Как я шел (больной, между прочим) до Солнечной поляны
... Я поднатужился и открыл глаза: утро было ясное. Здесь так
было почти всегда, но мы этого еще не знали. Я еще раз напрягся,
закрыл глаза и осторожно переместился из горизонтального
положения в состояние, близкое, по-моему мнению, к вертикальному.
Чертова простуда, начавшаяся еще в поезде, переросла в открытую
битву за организм, наши побеждали, но медленно. Голова была, как
кирпич, и по весу, и по способности к мыслительным процессам, а
пониже ее шли кишечно-желудочные войны. Отголоски боев отдавались
во всем теле, которое, кстати, имело довольно приличную
температуру (около 38 градусов).
Такому организму была явно противопоказана прогулка вверх,
поэтому я собирался плестись вниз, в отличие от нормальных людей,
горящих желанием ломиться вверх и брать там сразу аж два
перевала. Они должны были через два дня спустится в долину, чтобы
поискать мои останки с целью забрать оставшееся снаряжение и
продукты.
Названия перевалов мне не сказали, да я бы и не запомнил
столько букв сразу, а в карту до похода заглядывали только
Бара-Сагиб с Замом. Поэтому я, пока ходил один, чтобы не
показывать свою дремучесть, на вопрос "Где твои ходят?", уверенно
тыкал пальцем в правую половину гор и твердо говорил "Там", а
когда один не в меру любопытный тип спросил, "А куда потом
пойдете ?", я, одарив спрашивающего долгим неодобрительным
взглядом, и не придумав ничего обидного (голова-то болела) махнул
рукой в неопределенном направлении (но не в предыдущем!) и не
менее твердо сказал: "Туда".
Конечно, ни спальника, ни палатки мне не дали, но когда я стал
слезно выпрашивать хоть чего-нибудь, сжалились и выдали кусочек
полиэтилена (5x3 м), а Танюха разжалобилась до того, что даже
подкинула харчишек в дорогу.
Наверно, мой крайне унылый вид пробудил у некоторых какую-то
оставшуюся в глубине души жалость, так как у меня забрали обвязку
с самостраховками, карабины, ледобуры и бинокль, хотя подозреваю,
что кое-кто это сделал из корыстных соображений - чтобы походить
в моей классненькой обвязочке с классненькими самостраховочками.
Ну конечно, ненагруженным меня не отпустили - сразу нашли
килограмм эдак 10 продуктов, которые ЗАБЫЛИ(!) отнести в
заброску, и нести их пришлось, естественно, мне (больному и
слабому).
Наконец, наши собрались и отчалили, позабыв какой-то мешок с
одеждой, который опять же пришлось тащить мне.
Солнце и группа поползли вверх. Осмотр тропы, сбегающей в
долину, приподнял мое мрачное настроение, когда я обнаружил на
ней изрядную толпу людей, бредущих в попутном направлении. Это
оказался огромный табор школьников из-под Перми, представляющий
собой какой-то кошмар, особенно для своих четырех руководителей,
которые, как угорелые носились между головной группой пионеров,
явно перевыполнявших план, и отстающей группой девчонок, которых
даже я обгонял.
Такой стиль мне вполне подходил, и я пошел вместе с ними, хотя
пионеры иногда мешались под ногами. Шел я под горку довольно
бодро, и вскоре мне встретился петербуржец, товарищ по несчастью,
он обварил себе ногу, и ковылял один на лечение. Мы с ним
мило побеседовали, он меня просветил, что где-то дальше тропа
раздваивается и надо идти не по верхнему, а по нижнему пути,
потому что так быстрее раза в три. Я с умным видом все это
выслушал, задал умный вопрос: "Как определить, где сворот?" и
переполненый географическими познаниями поплелся дальше вниз.
Забегая вперед, скажу, что вышеуказанный сворот я, конечно,
промахнул и карабкался вверх-вниз три часа, как раз по верхней
тропе.
Полюбовавшись видом, открывшимся за поворотом, я послушал
рассказы "четверки", лежавшей тут же. Узнал я многое: и что в
горах куча снегу, и что кошки даже одевать не придется, и что
веревки они совсем-совсем не вешали и прочие страсти-мордасти про
снег. Мысленно почесав затылок, я пошел дальше.
А потом я долго-предолго спускался по крутой тропе между
елками, проклиная этот спуск, эти чертовы елки, эти болезни, эти
ноги, эти горы, эту тяжелую голову, этих глупых пионеров и город,
где они живут... К тому же, по причине военных действий у меня
внутри, я почти не ел с позавчера, поэтому энтузиазм в организме
отсутствовал, а на крутом спуске и так-то несладко, вобщем, все
было в меру плохо, с чем я себя и поздравил.
Отсидевшись у реки в обществе пионеров и пионерок (такие,
кстати, встречались среди них экземплярчики, на которые можно
нагрузить больше, чем на меня, а он даже не заметит). Но,
почему-то, мой вид не вдохновил их на то, чтобы нести меня вверх
на руках (неужели я выглядел таким здоровым?), поэтому пришлось
пилить на своих двоих, которые упорно отказывались идти вверх,
поэтому очень скоро я решил отдохнуть, оправдываясь перед собой
тем, что начался дождь, хотя и очень слабый. Дождь я пересидел у
очередных петербуржцев. У них же я стрельнул эритромицину. Это
был самый богатый улов - целая упаковка по 0.25 ! Кстати о том,
как я стрелял эритромицин, можно написать целую главу, что я
может быть когда-нибудь сделаю.
Поболтав с ними и пересидев дождик, я со скрипом двинулся
дальше и скоро наткнулся на пермских пионеров, варящих обед.
Загнанные руководители полулежали у костра и отдавали
распоряжения, без которых пионеры, как известно, ничего не
делают. Пристроившись к ним я стал наблюдать примерно такую
картину...
Схватив охапку дров, пионер сует ее всю в костер и бежит
искать гречку. Другой пионер, держа в руках мешок именно с этой
гречкой, лезет поправлять эту охапку и, естественно, гречку
рассыпает. Собирать ее отряжают еще двух пионеров, которые долго
препираются и заставляют собирать того, который рассыпал. А сами
с победным видом отправляются за тушенкой, которую немного погодя
приносит первый пионер, которого отправляли за гречкой. Когда же
его банку открывают, возвращаются те двое, каждый с банкой и
требуют открыть их банки тоже, но ихний руководитель запрещает
транжирить тушенку. Они приходят в страшное расстройство и
пытаются всучить свои банки первому пионеру, который в это время
солит кашу. Поднимается страшный шум и крик, который достигает
максимума, когда начинает кипеть суп. Побросав все, пионеры
несутся его спасать, а один из них оказывается пионером-героем:
он хватает котелок прямо за раскаленную ручку и с диким воплем
отпрыгивает на лежащего руководителя, который непедагогично
обозывает его и лезет сам спасать обед...
Осознав, что находится здесь опасно, я быстренько попил чаю и
с облегчением выскочил из рабочей зоны.
Вскоре началась гроза (это послеобеденный стандарт), которую я
пересидел под тентом, злорадно думая, что пионеры наверняка
вымокнут, потому что тент у них, конечно, лежит на дне рюкзака
самого отставшего пионера. Согревшись этой мыслью, я побрел
дальше, промахнул мимо сворота на нижнюю тропу и поперся по
треклятой верхней. У нее только одно слабое достоинство - когда
вылезаешь на самый верх отрога, взору открывается вид на всю
Солнечную поляну с приятными дымками костров.
Подивившись отсутствию встречающей делегации, я наметил место
с наибольшей задымленностью, куда и пошел. Тут я должен скромно
отметить свое тонкое чутье, выведшее меня прямо на новосибирцев,
которые выкормили и вылечили меня, выделили место и в палатке, и
в спальнике, и, вообще, я с ними весело прожил два дня, пока ждал
наших, но о них рассказ в отдельной главе.
Глава 4
Как мы брали перевал ТЭУ Сев.
Утречком (как всегда ясным) мы, протерев глазки после сна,
долго с интересом смотрели на проходивших мимо москвичей, а
точнее на москвичек, у которых рюкзачищи были раза в 2 больше,
чем у ихних мужиков, и шли они раза в 3 медленней. Завистливо
посмотрев на такое соотношение, мы со вздохом посчитали своих
девчушек. Результаты подсчетов успокоения не принесли - не
нагрузишь же на одну Танюху столько, чтобы наши рюкзаки были
такие же как у москвичей. "Живут же люди!" - подумали мы и
принялись поедать обычную утреннюю кашу.
Поев, мы бодро собрались (я, как обычно, бодро собрался
последним) и двинули вслед за москвичами и москвичками. Мы с
Замом подзадержались (по уважительным причинам) и двинули с
небольшим отрывом...
Шлось хорошо, но когда мы проскочили мимо москвичек с
рюкзачищами и мимо последнего ручейка, и мимо одевающего бахилы
Дениса... , у нас с Замом появилась страшная мысль, которая скоро
подтвердилась - Бара-Сагиба, бросая отстающих, с нарастающей
скоростью ломился на перевал, даже не собираясь останавливаться
ни на какие привалы.
Мы, боясь быть брошеными на произвол судьбы, сбиваясь с ног и
жалобно крича, бежали трусцой вслед за уходящей ввысь спиной
Бара-Сагиба. Этот бешеный темп выдерживали немногие - Леха-Сагиб
скоро стал отставать, и еще долго можно было наблюдать его
удаляющуюся фигуру, удрученно бредущую вслед за нами... К тому
же, Бара-Сагиба стал запутывать следы для нас - он и до этого уже
шел зигзагом, а теперь стал еще оставлять хитроумный след из
одних левых ног, чтобы окончательно сбить нас с толку. Этот
неожиданный скоростной подъем прекратился только на перевале,
куда нужно было лезть ходки за три, если подходить к этому
по-человечески.
Вылезая на перевал, каждый первым делом кидал рюкзак и
восхищенно смотрел на другую сторону перевала, восторжено ухая и
мдакая, потому что там высился пик Талгар. Денис сразу вылез на
полуоторвавшийся снежный карниз, свешивающийся над довольно
приличной пропастью, и начал там мдакать громче и больше всех.
Он торчал там на глазах изумленных зрителей, пока мы терпеливо
ему не обьяснили, что будет, если карниз рухнет,и что лететь ему
долго и, вобще, чтобы он прекратил нарушать равновесие в природе.
Денис, выслушав нас, согласился с доводами и неохотно слез с
карниза к всеобщему облегчению.
Когда на перевал поднялась Танюха, в ее расширившихся,
остекленевших глазах криво отражалось небо, пик Талгар и мы. (При
ближайшем рассмотрении оказалось, что это еще не глаза, а очки).
Как деятельный завхоз, она сразу отдала приказ делить и есть
колбасу (между прочим, шоколадную). Только одно неприятное и
непредвиденное событие омрачило радость победы: пока мы делили
колбасу, на перевал все-таки вылез Леха-Сагиб и потребовал свой
кусок колбаски, который мы уже мысленно разделили и съели.
После фотографирования в 10 видах из 10 фотоаппаратов, мы с
чувством прогрохотали вниз по сыпухе, только Леха-Сагиб ступал
медленно и величественно из-за больной коленки. А погода, между
прочим, стала портится, в чем мы обвинили Дениса, хотя он и
пытался свалить все на Зама, но ему никто не верил.
Мы, под неусыпным руководством Бары-Сагиба, снова добавили в
темпе и, выйдя на его расчетную скорость, только-только успели
спустится в долину до зеленки и поставить палатки, как начался
дождь, град и прочая непогода.
Мы стойко сидели в палатках, мужественно вытолкнув наружу
дежурных (Антона и Дениса) варить обед , и слушали злорадный
голос Дениса, которому доставляло огромное удовольствие зрелище
мокрых москвичей, не успевших спустится до начала дождя. Он долго
за ними наблюдал, издавая довольное сопение, совсем забыв про
свои поварские обязанности. В результате он сварил милый супчик,
который только он сам мог есть со спокойным выражением лица, т.к.
соли там было больше всего остального.
Пообедав этим "огненным супом" и дождавшись окончания дождя,
мы быстренько собрались и пробежали пару ходочек по морене, где
долго выбирали место, а потом поели и легли спать, чтобы на
следующий день взять перевал Бивачный, но это уже другая глава.
ГЛАВА 5
Перевал Бивачный
или
как Денис горы корил
Утречком (...), сладко зевая, мы повылазили из палаток и
первым делом посмотрели в сторону москвичей, которым вчера,
видимо, не хватало суровостей, и они выбрали для ночевки очень
подозрительное насчет лавин место. Никаких лавин ночью не было, и
они так и сидели, пока мы их видели, в ожидании суровостей.
В два приема мы доскочили до начала довольно крутого
перевального взлета, там упали и Бара-Сагиб долго водил пальцем
по местности, показывая нам, где по его мнению надо лезть, чтобы
прочуствовать все трудности подъема на 2А.
Зам рвался тропить, в отличие от привязанного к нему Вовы,
который тропить совсем не рвался, но отпирался вяло, поэтому был
назначен добровольцем вместе с Замом.
Ихнюю связку благословил Бара-Сагиб, и два энтузиаста
отправились вверх по указанному маршруту. Трудностей было мало, и
их поиск привел Зама прямо в бергшрунд, в который он втрескался
по самые уши, радостно вопя, что здесь не пройти.
Вове, однако, обходить было лень, поэтому он, пользуясь умными
советами Бара-Сагиба, и исполняя какие-то замысловатые
телодвижения, перебрался через трещину. Этот трюк был встречен
несмолкающими овациями. После деятельности Вовы, берг сам на себя
стал непохож, а вся местность вокруг напоминала стройплощадку.
После переползания через берг, я очутился впереди всех (такой
вот недосмотр вышел) и, как пчелка, тропил до самого верха
гребня, остановишись только раз, чтобы поболтать с петербуржцами,
к обилию которых мы уже привыкли. Именно благодаря моим усилиям,
наша штабная связка (я, Танюха и Бара-Сагиб) пришла первой к
удобному месту на гребне, откуда мы стали наблюдать за движением
других связок.
Связка Антон-Денис-Леха передвигалась крупными скачками, т.к.
у Лехи болело колено, а Денис рвался в бой и постоянно дергал
Леху за веревку, отчего тот свирипел и обзывал Дениса нехорошим
человеком (ИЗМЕНЕНО ЦЕНЗУРОЙ), от чего свирипел Денис и дергал
еще больше - все это все сильнее накаляло сложившуюся ситуацию.
Чтобы не допустить кровопролития, пришлось Леху осторожно
отцепить от Антона-Дениса и прицепить к Заму-Вове, энтузиазм
которых заметно поуменьшился. Зато Денис горел желанием тропить,
ворочать горы и растапливать ледники (лишь бы подальше от Лехи).
Бара-Сагиба, пряча ехидный блеск в глазах, показал на крутой
кулуар, по которому надо поднятся (метров эдак 200 по раскисшему
снегу) и сказал: "Давай Денис, попробуй ". Денис тут же заявил,
что ему это раз плюнуть, что он-то может корить такие взлеты по
десять раз на день, не переводя дыхания.
Мы стали смотреть на устрашающее зрелище готовящегося корить
горы Дениса, от которого несло несокрушимой уверенностью и силой.
Деловито закатав рукава анорачки, он размахивал ледорубом и
громогласно отдавал распоряжения Антону, который смотрел на склон
более реально, поэтому желания в нем было гораздо меньше.
Наконец, их мощная связка тронулась и пошла к кулуару, набирая
ход. Куски скальной породы крошились под тяжелой, уверенной
поступью Дениса.
Мы робко пристроились сзади, с суеверным ужасом наблюдая за
силой побеждающего природу разума...
Но мы не поднялись еще и на треть подьема, когда разум стал
подозрительно часто останавливаться и переводить дыхание, а потом
(о, боже!) вовсе остановился и вежливо пропустил вперед Антона.
Мы даже растерялись от такого поворота событий, и только
чувство голода заставило нас выйти из оцепенения и двинуться
дальше.
Одни только ступени напоминали о былом велиичии Дениса. Даже
мне приходилось сильно напрягаться, чтобы перешагнуть из одной в
другую, а Танюха и вовсе прыгала из ступени в ступень. Когда она
промахивалась, она начинала яростно барахтаться, перемешивая снег
огромными ботинками, чем-то ужасно напоминая буксующий КАМАЗ (
скорее всего, выражением лица ).
Таким образом мы и поднялись уже почти до самого верха, как
вдруг тишину гор разорвал трубный вопль, переходящий в рев. Это
ревел испуганный Денис, которому померещилось, что склон стал
круче, а одного Антона для страховки ему показалось мало, и он
требовал, чтобы страховать его стали все остальные.
Бара-Сагиб, который ближе всех оказался к Денису, стал его
убеждать, что склон вовсе не крутой, и что там есть следы
петербуржцев, и что Антон, конечно, падение остановит, если он
(Денис) сумеет сорваться.
Благодаря этим мерам, Денис вскоре успокоился и прошел
оставшиеся 20 метров траверса, которые привели его на перевал.
На перевале, обыскав все закоулки, и удивившись отсутствию
вездесущих москвичей, мы, конечно, зачавкали по изрядному куску
колбасы, сфотографировались и стали подумывать о спуске.
Решив, что лучше разведать, чем ломиться наобум, мы все с
рюкзаками и в связках пошли разведывать с виду внушающий доверие
путь. К счастью, нам не пришлось разведывать другие пути, так как
наш вывел нас прямо на ледник (кстати, я спускался первым).
Ледник был закрытым, поэтому мы единодушно решили не
развязываться и тронули дальше. Сначала я тропил минут 15, потом
Бара-Сагиб. Притомившись, мы выпустили вперед связку Денис-Антон,
но Денис, не пройдя и 50 метров, из вредности провалился в
какую-то речку, медленно вылез из нее и стал нагло выливать воду
из своих бахил, явно затягивая время. Тяжело вздохнув, я опять
пошел тропить, потом Бара-Сагиба, потом снова я... так мы втроем
и доскочили до боковой морены, где и решили заночевать. Потом
пришли Антон-Денис, а потом еще долго мы ждали Леху-Зама-Вову.
Когда они пришли, Зам нам рассказал о Вове, заразившемся
вредностью от Дениса. Вова (вес с рюкзаком 85кг) умудрялся, идя в
след в след за Лехой (вес с рюкзаком 125кг) проваливаться по пояс
в трещины, причем проделывал очень часто. Заму приходилось потом
обходить котлованы, которые Вова обживал, что и вызвало
непредвиденные задержки.
Тут подошла наша с Замом очередь дежурить, что мы и проделали
со свойственной нам ловкостью и умением. А потом мы легли спать,
чтобы завтра валить вниз, вниз, вниз, вни...
Глава 7
Перегон р. Ю.З.Талгар - лед. Жандалык
или
16 трудных километров в гору
Дневник.
9.00 - когда уже собрались выходить, заболел Бара-Сагиб, не
хочет идти, пришлось уговаривать.
9.45 - уговорили. Пошли.
10.00 - идем. Бара-Сагиб впереди.
11.00 - идем. Бара-Сагиб впереди.
12.00 - идем. Бара-Сагиб далеко позади.
13.00 - обедаем, зализываем раны (на Бара-Сагибе).
14.00 - стал отставать Леха
16.00 - дошли до большой морены. По описанию Вуколова до
стоянок осталось минут 40 ходу.
17.00 - идем. Вуколов - чертов фантаст.
18.00 - идем. У меня клинит башню, глаза стекленеют. У других
наверно тоже. Бара-Сагиб шатается, но идет.
18.30 - все лежат. Мы вдвоем (я и, кажись, Денис) ползем
искать место под палатку. Все везде болит.
19.00 - проползли метров 100, место нашли. Черт, теперь еще
возвращаться.
19.15 - все переползли на новое место, кроме Лехи. Леха лежит
лицом вниз.
19.30 - ставим палатки. Поднабрался сил, иду за Лехой.
19.40 - подхожу к Лехе, а этот мерзкий тип, оказывается
симулирует - лежи-ит, блаженно улыбается - ждет, пока
другие палатку поставят.
20.00 - дежурные пролили компот (Это, конечно, были Денис с
Антоном). Сил говорить нету, но мы им все сказали.
Собрали с земли урюк, снова закинули. Больше не
прольют - побоятся.
20.30 - едим. Жить хорошо (несмотря на Дениса).
21.00 - спим. Вообще классно, только бы Танюха не захрапела...
|
Туртворчество >>
Челябинский турклуб